Главная » Автоюрист » Буденный поликарпов думенко. Борис Мокеевич Думенко: биография. Друзья - соратники

Буденный поликарпов думенко. Борис Мокеевич Думенко: биография. Друзья - соратники

Ю. Калугин

Эта история случилась в самом начале 20-х годов и выглядит невероятной даже в ряду многих неординарных событий русской революции. Помню, держал в руках «дело № 80081» - и все равно не верил, что оно найдено... Но обо всем по порядку.

23 февраля 1920 г. в донской станице Багаевской был арестован командир Конно-сводного корпуса Борис Макеевич Думенко. Вместе с ним арестовали и ответственных работников его штаба.

Думенко к тому времени, благодаря хвалебным статьям в печати, стал личностью, известной всей Советской республике, а на родном Дону - легендарной. Иногородний крестьянин хутора Казачий Хомутец, фронтовик, вахмистр, в начале 1918 г. он создал первый конный краснопартизанский отряд на Дону, начал борьбу с отрядами белой Донской армии, затем - первый кавалерийский полк, первую кавалерийскую дивизии регулярной Красной армии на Южном фронте. Отличился в кровавых боях за Царицын и Великокняжескую. Сформировал два конных корпуса. Один из них впоследствии был развернут в 1-ю Конную армию, другой - во 2-ю Конную. У него в подчинении перебывали многие знаменитые кавалерийские командиры, включая и С.М. Буденного.

Арестовали Думенко по обвинению в убийстве политкомиссара корпуса В.Н. Микеладзе, заодно приписав грабежи, насилия и антисемитизм. История эта многим казалась тогда «темной». Сегодня мы знаем: причины расправы крылись совсем в ином.

В конце 1919 - начале 1920 гг. армии Кавказского фронта освободили Дон от войск генерала А.И. Деникина. Главную роль в разгроме белых сыграла конница: Конно-сводный корпус Думенко взял Новочеркасск, 1-я Конная армия Буденного - Ростов-на-Дону. Но среди победителей - донских крестьян и казаков, из которых в основном состояли части красной конницы, - уже быстро зрело недовольство кровавыми итогами «расказачивания» и беспощадной продразверсткой, грозящей разорением и голодом. И тогда главный лозунг революции «Грабь награбленное!» загремел над «освобожденной» землей. Красные конники, прежде всего из 1-й Конной, настолько активно принялись за дело, что уже сразу же после взятия Ростова в городе стали создаваться рабочие отряды самообороны от «освободителей», а к Ленину и во ВЦИК полетели телеграммы с просьбой защитить население от грабителей.

Большевистская власть избрала, со своей точки зрения, наиболее «целесообразный» путь «решения вопроса». Прежде всего, надо отвести части от «лакомых мест» - богатых городов, - а затем беспощадными репрессивными мерами навести порядок.

Но какими именно?

Был изобретен поистине иезуитский ход: арестовать наиболее популярного на Дону командира-конника и организовать показательный революционный

суд с карательным исходом. Насколько эта цель была не прикрыта, можно узнать из стенограммы суда, которая сохранилась в судебно-следственном «деле № 326» по обвинению Думенко и его боевых товарищей. Наиболее активную роль на суде сыграл член РВС 9-й армии А.Г. Белобородов, уже «прославившийся» тем, что в июле 1918 г., будучи председателем Уральского областного совета, подписал решение совета о расстреле императора Николая II и его семьи. Теперь же он, выступая в роли обвинителя, решительно добивался - и добился - смертного приговора Думенко и работникам его штаба. 6 мая 1920 г. в Ростове выездная сессия Реввоентрибунала Республики приговорила их к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 11 мая, после отклонения ВЦИКом ходатайства о помиловании.

Из дела известны ход следствия, так и не установившего подлинного убийцу, и заседаний трибунала, вынесшего приговор, предрешенный Троцким. Военно-политическую обстановку, атмосферу зависти, недоверия и клеветы, сгустившуюся вокруг опального комкора, достоверно рисуют многочисленные документы Российского государственного военного архива (бывшего ЦГАСА). Даже чудом сохранились и находятся теперь в Ростовском краеведческом музее письма Думенко жене Анастасии из тюрьмы... Жизнь Бориса Думенко, по сути - создателя советской кавалерии, талантливо описана в неоднократно переизданной дилогии донского писателя Владимира Карпенко - «Комкор Думенко».

Но ни писатель, ни историки Гражданской войны, ни мы, кинематографисты, снимавшие документальную кинотрилогию о трагедии донского казачества в 1917-1920 гг., ни многочисленные ветераны-думенковцы - никто достоверно не знал одного: где и как были расстреляны Думенко и его боевые товарищи. Их было четверо: 26-летний начальник штаба Михаил Николаевич Абрамов, бывший штабс-капитан, 26-летний начальник оперативного отдела Иван Францевич Блехерт, бывший штабс-ротмистр, 23-летний начальник корпусной разведки Марк Григорьевич Колпаков и 29-летний начальник снабжения 2-й бригады Сергей Антонович Кравченко. И не надеялись когда-нибудь узнать: уж очень глубоко были спрятаны следы той расправы. Разные ходили слухи, разные места называли: и двор ростовской тюрьмы «Богатянки», где содержались арестованные, и печально знаменитую Балабановскую рощу, и городское кладбище, и даже Москву...

В конце 50-х годов, после ХХ съезда КПСС, некоторые ветераны-конники стали посылать письма «наверх»: К.Е. Ворошилову, тогдашнему председателю Верховного Совета СССР, и Н.С. Хрущеву, Первому секретарю ЦК КПСС, с требованием восстановить справедливость в отношении Думенко. Их многолетние усилия привели к тому, что Военная прокуратура провела тщательную проверку «дела № 326» и в августе 1964 г., незадолго до смещения Хрущева, Военная коллегия Верховного Суда отменила приговор 1920 г., реабилитировала Думенко и всех приговоренных «за отсутствием состава преступления». Вроде бы справедливость восторжествовала. Но даже в 80-х годах над всей этой историей витал невидимый запрет. Яркое свидетельство тому - многолетняя затяжка издания дилогии «Комкор Думенко». Почему?

Дело в том, что реабилитация Думенко раскрыла неблаговидную роль в его судьбе двух главных «первоконников» - Буденного и Ворошилова. К тому же надо было пересматривать историю Гражданской войны, восстанавливать истину, «возвращать» Думенко одержанные им победы, в 30-е и последующие годы приписанные Буденному.

Так или иначе тема была «открыта», за нее активно взялись историки и краеведы, но ни они, ни еще раньше следователи Военной прокуратуры, не установили, когда и как были расстреляны Думенко, Абрамов, Блехерт, Колпаков и Кравченко. Документы хранили на этот счет полное молчание. Место расстрела оставалось тайной...

Годы спустя какими-то уже не ведомыми путями к писателю Владимиру Карпенко попало любопытное письмо, написанное в сентябре 1962 г. Проживавший в Новочеркасске Д. Карагодин, участник Гражданской войны, взявшийся за изучение боевого пути Думенко еще до его реабилитации, сообщал своему московскому другу П.П. Боброву:

«В своем письме от 11/X Вы написали: «Расстреляли Думенко, со слов М.М. Зотова, во дворе тюрьмы».

Это неверно. Еще в мае 1920 года, при проезде на врангелевский фронт через Ростов, я виделся с комендантом Реввоентрибунала Кавфронта Василием Тучиным (производившем с командой расстрел). Я его спросил: «Где же расстреляли Бориса, в Ростове или в Москве?» (Ходила официальная версия, что все осужденные к смерти вместе с делом, по требованию ВЦИКа, отправлены в Москву).

Тучин кратко ответил: «Расстреляли здесь. В Кизитеринской балке». Не верить Тучину оснований у меня не было.

Позже, в апреле 1923 года, когда я производил ревизию Новочеркасской тюрьмы, совершенно неожиданно нач. тюрьмы Александров устроил мне свидание с Сергеем Кравченко, который, как известно, был расстрелян вместе с Думенко и другими и... остался жив. Вот этот-то С. Кравченко, привезенный ко мне на квартиру Александровым и его замом Харченко, самым подробным образом рассказал мне и о том, как они сидели в ростовской тюрьме, о чем говорили в камере смертников, и в какой последовательности вывозил их Тучин на расстрел (первыми Думенко и Блехерт, затем Абрамов и Колпаков, и последним С. Кравченко), и указал точное место, где были вырыты могилы, у которых все они и были расстреляны (С. Кравченко попал в могилу, где уже лежали Думенко и Блехерт). Место это находилось в глиняном карьере кирпичного з-да № 3, в Кизитеринской балке.

Если когда-либо будете ехать поездом из Новочеркасска в Ростов, то на перегоне Кизитеринка - Сельмаш, когда на траверзе поезда появится слева Кизитеринская балка, а в ней кирпичный з-д, то мысленно возьмите азимут от дымовой трубы з-да в северо-северо-западном направлении. Здесь, в ста метрах от заводской трубы, и будет точка последнего расставания Б.М. Думенко с жизнью.

И еще один довод. Если бы расстрел Думенко и его соратников происходил во дворе ростовской тюрьмы, то этот факт уже исключал бы возможность побега из могилы С. Кравченко».
Все, казалось бы, указывает на достоверность этих сведений: и обстоятельства их получения, и точность деталей. Владимир Карпенко доверился им и внес соответствующие уточнения в текст романа «Красный генерал», вторую книгу дилогии, переизданную издательством «Советская Россия» в 1991 г.

Но сохранилось и другое письмо, и копия его в те же годы попала мне в руки. Написал его бывший боец 1-й Конной армии Максим Васильевич Дятлук и послал Ворошилову. Среди фактов, впервые для того времени раскрывающих роль Думенко в создании красной кавалерии, он сообщил:

«11 мая с наступлением темноты Думенко Б.М. с другими осужденными к высшей мере наказания были расстреляны на северной стороне Братского кладбища города Ростова-на-Дону. Трупы их были брошены в глубокую могилу. Кравченко был ранен в шею и руку и потерял сознание. В могиле он очнулся; сложив трупы товарищей друг на друга, он вылез из могилы и бежал»

Собственные мои поиски сведений о Кравченко ни к чему не привели. Правда, были не очень убедительные свидетельства, что вроде бы он в 30-е годы работал на «Ростсельмаше», что где-то должны быть его родственники.

В 90-е годы, получив доступ к архиву ФСБ по Ростовской области, я решил сделать попытку найти его следы. Ключ к поискам дало то же письмо Дятлука: «Постановлением распорядительного заседания военной коллегии Верховного Суда Республики от 19 сентября 1923 года высшая мера наказания Кравченко заменена десятью годами лишения свободы». Значит, если довериться Дятлуку, Кравченко через три года после расстрела судили, а значит, должно существовать следственное дело. Точность же формулировки, приводимой в письме и будто бы списанной с приговора, вызывала доверие.

Обратился к работникам архива с просьбой о розыске дела, зная только фамилию Кравченко, инициалы и приблизительно год рождения. Поиск был, ввиду распространенности этой фамилии, долог и труден, но в конце концов увенчался успехом. Я и теперь изумляюсь удаче, потому что Кравченко, и этого можно было ожидать, поменял не только фамилию (на Кравцов), но и отчество (на Иванович). К тому же большая часть показаний оказалась посвящена другим событиям.

В марте 1923 г. Дагестанским ГПУ был арестован некто Кравцов Сергей Иванович по обвинению в участии в бандах на Северном Кавказе. На первых допросах в основном выяснялось его участие в действиях банд, но когда вопросы стали касаться его более отдаленного прошлого, открылись фантастические вещи.

«24 февраля 1920 года я был арестован по делу командира корпуса Думенко, как соучастник заговора штаба Думенко.
Верховным трибуналом Республики нас пять человек, то есть меня, Думенко, Блейхерта, Абрамова и Колпакова были приговорены к расстрелу. Арестованными сидели в г. Ростове, в ночь на 13 мая 1920 года меня с Блейхертом на автомобиле повезли на кладбище расстреливать. Прежде всего расстреляли Думенко. Потом расстреляли и меня, за мной Блейхерта. Стреляли меня в затылок, получив три пули, я свалился в яму».

В этом рассказе есть некоторые несуразности. Например, слова о том, как после Кравченко расстреливали Блехерта. Откуда он мог это знать, если в него уже всадили три пули, и он должен был потерять сознание?

Протокол крайне скуп на подробности. И все-таки многое стало известно: и как их везли, и как их расстреливали, и место расстрела. Кроме того, появилась новая дата гибели - 13 мая, которая прежде нигде не фигурировала. Во всех научных публикациях и в дилогии Владимира Карпенко дата определена по материалам дела и по последней записке Думенко, написанной жене из тюрьмы, где он сообщил, что «сегодня 11 мая 1920 года нас расстреляют». Может быть, дата, названная Кравченко, более достоверна?

Обратимся теперь к судьбе «беглеца из могилы». Вот подлинный рассказ самого Кравченко, как он записан в протоколе допроса:
«После того, как нас зарыли, оказавшись раздетым, я как-то опомнился, стал кричать, чтоб меня добили, но исполнители разбежались. Оставшись до половины зарытым землей, после того как на мои просьбы не получил ответа, то из могилы стал вылезать в одной рубашке и брюках, пошел в балку, где в сарае пролежал до 4-х часов следующего дня. Набравшись новыми силами, я пошел в городской распределительный пункт. Будучи весь в крови, я заявил, что якобы ранен грабителями на станции-вокзале. При записи я указал, что являюсь красноармейцем 1-го кавалерийского полка Кравцов Сергей Иванович. Из распределителя я был направлен в госпиталь. С этого момента я стал носить фамилию Кравцов».
Этот рассказ ярко передает атмосферу тех лет, когда случалось всякое, и когда изменить фамилию и скрыться было не очень сложно.

Однако в этих показаниях Кравченко есть моменты, которые требуют выяснения. Он говорит, что просил его добить, а исполнители разбежались. Но такого просто не могло быть. Расстрел был приведением в исполнение приговора реввоентрибунала, был составлен обязательный акт о приведении приговора в исполнение и если бы комендантская команда услышала голос, - без всякого сомнения, они добили бы приговоренного.

Скорее всего произошло следующее. Расстрел осуществлялся в темноте. Убедившись, что все приговоренные бездыханны, их засыпали землей и уехали. А далее, как это часто бывало в те годы, появились мародеры, но, услышав голос очнувшегося Кравченко, испугались и убежали.

Казалось бы, теперь, восстав из могилы и став другим человеком, Кравченко сумеет жить более или менее спокойно. Тем более что судьба забросила его подальше от места расстрела, в Кизляр, на тихую должность в местном военкомате: сначала письмоводителем, затем делопроизводителем и впоследствии заведующим пересыльным пунктом. Здесь бы ему и дожить до конца Гражданской войны, а дальше затаиться где-нибудь в глуши. Да и кому он теперь нужен - опаленный мотылек революции?..

Но недаром говорится, что если судьба кого метит, то навсегда.

Через год и два месяца после описанных событий в Кизляре, где тогда работал Кравченко, оказался его знакомый, которому было известно, что тот был расстрелян. Этот человек сообщил чекистам, и Кравченко ничего не осталось, как бежать в банду. Два года его носило по Кавказу и калмыцким степям. Несколько раз он пытался сдаться красным, вроде бы даже приходил с повинной, но как-то не складывалось.

В конце концов, его поймали, он оказался в руках ОГПУ, и его прошлое раскрылось. Что с ним делать, если по всем документам его уже нет на свете?

Сначала судьбу Кравченко попытались решить просто:

«Почтотелеграмма.
...Принимая во внимание заинтересованность местной прокуратуры по делу Кравцова-Кравченко, прошу разрешить переслать такового местным судвластям обещанием расстрелять, что и будет иметь громадное моральное значение в борьбе с бандитским миром на месте и санкционировать расстрел нам.

Но потом, видимо, решили не связываться с этим делом, и передали Кравченко по месту жительства (а родом он был из слободы Мартыновка) в Северо-Кавказский военный округ. Теперь он добавил головной боли тем, кто избавился от него два года назад:

«Совершенно секретно
Военному прокурору СКВО (лично)

КРО ПП ГПУ на Юго-Востоке России сообщает, что в ПП ГПУ содержится под стражей некто Кравченко-Кравцов Сергей Антипович (Иванович), опросом которого установлено, что в 1920-м году Кравченко состоял начснабом одной из бригад Думенко Бориса Мокеевича. В том же году Кравченко вместе с другими был приговорен Верхтрибом к расстрелу. При приведении приговора в исполнение Кравченко, будучи только раненым, бежал, спассшись от расстрела...

Сообщая вышеизложенное, прошу запросить высшие инстанции, как поступить с Кравченко-Кравцовым. Со своей стороны добавляем, что Кравченко-Кравцов мог бы быть использован по линии б/б (Борьбы с бандитизмом. - Ю.К. )».

Идея использовать в своих целях Кравченко привела одного из уполномоченных отдела ГПУ по Юго-Востоку России, некоего Ананьина, к вынесению 17 июня 1923 г. неожиданного постановления: «Дело производством прекратить и сдать в архив по совершении причины преступления». За корявостью формулировки скрывается, казалось бы, признание того факта, что Кравченко уже был расстрелян и можно больше к этому не возвращаться. Но действительный смысл такого решения был совсем в другом, о чем и сказано в постановлении дальше:

«Кравченко-Кравцова из-под стражи освободить, обязав такового подпиской о том, что если таковой совершит какие-либо преступления против Соввласти, то будут в силе все раннее совершенные преступления, а также Кравченко-Кравцова согласно личного желания использовать в деле борьбы с бандитизмом».

С точки зрения ОГПУ, идея держать человека на поводке достаточно перспективная и проверенная. Но, видно, кто-то подсказал товарищу Ананьину, что он слишком много на себя берет, и уже через месяц в докладной записке на имя полномочного представителя ПП ОГПУ по Юго-Востоку товарища Евдокимова Ананьин писал прямо противоположное: «На основании постановления ВЦИК от 14/3-23 г. Кравченко-Кравцов Сергей Иванович за пребывание в бандах подлежит полному помилованию, но ни в коем случае таковой не может быть помилован как Кравченко Сергей Антипович (Следователь окончательно запутался в отчествах Кравченко. - Ю.К. ) за совершенные преступления по делу командира краснопартизанского отряда Думенко в контрреволюционном заговоре, ибо таковой числится до настоящего времени как расстрелянный по приговору Верхтриба, а также не может быть помилован за преступления, совершенные после добрсдачи, и мои личные мнения в деле борьбы с бандитизмом такового использовать ни в коме случае не возможно…и таковой должен быть расстрелян также как проходящий по делу Думенко.

Уполномоченный ПП КРО Ананьин
Июля 19 дня 1923 года
г. Ростов/Дон».

Воистину по известному выражению «казнить нельзя помиловать»! Только Советской властью запятая намертво впечатана после первого слова.
Товарища Евдокимова полученная записка явно не обрадовала, и он решил посоветоваться. Ну, а где в советское время давали наиболее полезные советы, больше похожие на указания, обязательные к исполнению? В партийных инстанциях. Евдокимов сразу же обратился туда и уже через два дня получил нужные инструкции:

«Российская коммунистическая партия большевиков.
Секретарь Юго-Восточного Бюро ЦК.
Уважаемый товарищ Евдокимов!
Действительно, казус. Такого никто не мог предвидеть. Полагаю, что вы правы.
1) Использовать по возможности до решения Центра, который надо запросить о дальнейшей судьбе Кравченко.
2) Приговор не приводить в исполнение до разрешения вопроса Центром.
С приветом!

П.С. Если считаете возможным решить вопрос на месте в Ростове, договорившись с Бюро и прокуратурой, то выносите этот вопрос на обсуждение членов Бюро».
Евдокимову вроде бы предлагалась альтернатива, но он все же правильно понял вышестоящего партийного товарища. Поэтому решил не искушать судьбу, и дело Кравченко, от греха подальше, отправил в Москву.

И вот, наконец, в трагической «одиссее» чудом «бежавшего из могилы» человека была поставлена точка:

«Выписка из протокола Распорядительного заседания Военной коллегии Верхсуда Республики от 19 сентября 1923 года.
Слушали:
Преступные деяния, совершенные осужденным выездной сессией КРВ 5-6 мая 1920 г. по делу Думенко и других Кравченко Сергеем Ивановичем, квалифицировать по ст. 64 УК, карательный статус санкции по первому пункту ст. 105 УК.
Постановили:
Дело № 326 РВТР 1920 г. по обвинению командира конного корпуса Думенко и других. Заключение военной прокуратуры по делу приговоренного к расстрелу Кравченко С.А.
Применяя к осужденному Кравченко амнистию в честь 5-й годовщины Октябрьской революции на основании ст. 9 указанной амнистии заменить ему, Кравченко, расстрел 10 годами лишения свободы».

Так уже один раз расстрелянного человека оставили в живых. Прожил он еще не один десяток лет, чтобы трагически погибнуть в родной Сальской степи, от финки чабана, в пьяном угаре празднования 40-летия Октябрьской революции .

Вот история человека, судьба которого трагически связалась с судьбой комкора Бориса Думенко, - история, позволившая нам через многие десятилетия узнать о последних минутах жизни Думенко и расстрелянных с ним ближайших сотрудниках его штаба, достоверно выяснить место их гибели. Ведь тот расстрел осуществлялся ночью, скрытно, в страхе перед тем, что кто-то из первых красных партизан-думенковцев, боевых соратников комкора попытается освободить Думенко. А заодно и сделали все, чтобы место захоронения навсегда осталось тайной: распространили «официальную версию», что все осужденные к смерти были отправлены в Москву для рассмотрения ВЦИКом вопроса о помиловании, всем имевшим отношение к расстрелу было приказано указывать на Кизитеринскую балку. Судя по письму Карагодина, и самому Кравченко в ГПУ строго-настрого было велено указывать не на ростовское кладбище, а на Кизитеринскую балку как место расстрела.

Примечания:

Подробнее см.: Пчелинцев А.С. Трижды рожденный С.А. Кравченко // Пчелинцев А.С. Память сердца: Записки друга писателя В.В. Карпенко. Южный (Ростовская обл.), 2007. С. 83-127.

В мае 1920 г. в Ростове комкор Борис Думенко, создатель советской кавалерии, вместе с ближайшими помощниками был расстрелян по приговору Реввоентрибунала Республики. 44 года его имя, прежде окутанное героическими легендами, было смешано с грязью, его славные победы на полях кровавых сражений «той единственной Гражданской» приписывались другим.
Тысячи красных конников-добровольцев, кто два года с обнаженным клинком кидался за ним в смертельную рубку, вынуждены были молчать, что они — «думенковцы».
Массовая реабилитация жертв сталинских репрессий в конце 30-х воскресила в близких Думенко и его соратниках веру в возможность восстановить справедливость. В феврале 1962-го Анастасия Думенко, вдова комкора, и ветераны Кучеренко и Дятлук обратились к Н.С.Хрущеву. ЦК дал указание Главной военной прокуратуре проверить «дело Думенко».
Сразу выяснилось, что осужденных в 20-м реабилитировать много сложнее, чем расстрелянных в 37-м. Иные, впервые услышав о «деле Думенко», страшно округляли глаза: как это, при жизни Ленина?! Потом уже стало очевидно: Ленину об этом не докладывали, скрывали. Телеграмму, написанную Думенко в тюрьме и адресованную Ленину, с просьбой «во имя справедливости отозваться» в Москву не отправили, пришили к делу. Архивы сберегли правду о Думенко, и полтора года военные юристы изучали сотни дел, тысячи приказов, докладов, сводок. Были выяснены биография и боевой путь комкора Думенко, скрупулезно проверены материалы следствия и суда. Вывод был неоспорим: ни комкор не виновен, ни его подчиненные. 27 августа 1964-го Военная коллегия Верховного суда СССР определила: приговор в отношении Думенко и его подчиненных «отменить и дело о них в уголовном порядке производством прекратить за отсутствием в их действиях состава преступления».
На Дону и Кубани реабилитация была воспринята как торжество правды и справедливости. В хуторах и станицах проходили митинги, до дыр зачитывались газетные и журнальные вырезки о Думенко, его опубликованные фото, размноженные фотографами, вешались на стену едва ли не в каждой хате.
В 1967 г. саратовский журнал «Волга» начал публикацию романа «Тучи идут на ветер» известного донского писателя Владимира Карпенко — первой книги дилогии «Комкор Думенко». На основе многочисленных, прежде не известных архивных документов и воспоминаний в романе рассказывалось о жизни казаков и иногородних на Дону до революции 1917-го, о начале вооруженной борьбы между казачьими и красными партизанскими отрядами в Задонской степи, о кровопролитных боях за Великокняжескую и Царицын летом 1918- зимой 1919 г., о рождении регулярных конных частей Красной Армии, о трагической судьбе их создателя и первого командира Бориса Думенко.
Его боевой путь начался весной 18-го на Маныче, в хуторе Казачьем. Вернувшись с мировой войны, 29-летний вахмистр сформировал отряд из таких же, как он, иногородних крестьян-фронтовиков и вступил в борьбу за власть Советов. За лето боев против казачьей Донской армии атамана Краснова отряд вырос до кавполка. Потом полк был развернут в бригаду, а та — уже осенью, под Царицыном — в первую на юге кавдивизию. Весной 19-го, уже будучи начальником кавалерии 10-й армии, сформировал вторую кавдивизию.
25 мая в крупном сражении против кубанской и терской конницы Добровольческой армии на реке Сал, у хутора Плетнева, Думенко сняла с седла пуля: прошла через легкое, перебив два ребра. В Саратове профессор Спасокукоцкий, патриарх российской хирургии, сделал ему более десятка операций. Жизнь коннику сохранил, но выписал из клиники инвалидом.
Однако через три с половиной месяца Думенко опять сел в седло. Правая рука висела плетью, но не беда: умел рубить и левой. Советская республика остро нуждалась в коннице: три армии Деникина упорно рвались к красной Москве, их основную ударную силу составляли конные корпуса. Сформированные Думенко две кавдивизии уже были сведены в корпус, командовал им бывший его помощник Семён Буденный. И командование 10-й армии решает: только Думенко под силу сформировать новый корпус.
За полгода он провел свою новую конницу тысячеверстным походом по Дону. И 7 января 20-го взял Новочеркасск, столицу Белого
Дона.
Оба корпуса Думенко были в итоге развернуты в конные армии — 1-ю и 2-ю. А сам он был арестован 23 февраля, во вторую годовщину Красной Армии.
Чем громче становилась слава Думенко, тем большую опасность в его свободолюбии, крестьянской жажде работать на своей земле, недовольстве контролем окопавшихся в тылу комиссаров видели политотделы армий и фронта. Порочащие Думенко доклады, основанные на слухах и домыслах, быстро дошли до Pеввоенсовета Республики, его председателя Троцкого. В одном из них живописалось, как Думенко сорвал с себя орден Красного Знамени и швырнул его в угол со словами: «Не надо мне его от … Троцкого, с которым придется еще воевать».
Мало вникал Думенко в то, что делается в тыловых службах его корпуса: он жил только боем. А тем временем командир одной из бригад Д.Жлоба, снедаемый черной завистью к славе командира, собирал вокруг себя недовольных комкором - «корпусную оппозицию». Ее поддержал приехавший в Новочеркасск поздравить корпус с победой член РВС 9-й армии Анисимов. Он дал телеграмму в РВС армии, А.Белобородову: «Думенко - определенный Махно, не сегодня, так завтра он постарается повернуть штыки... Посылает своих красноармейцев громить винные лавки, насилует женщин и всюду открыто агитирует против Советов... Подтверждают Жлоба и другие... Считаю необходимым немедленно арестовать его при помощи Жлобы... Через некоторое время будет поздно, он наверняка выступит. Поговаривают о соединении с Буденным...»
В момент наивысшего размаха клеветнической кампании против Думенко в корпус прибыл новый комиссар — В.Микеладзе. Тактичный и наблюдательный, партработник с опытом, он быстро разобрался в обстановке в корпусе. В РВС армии он сообщил, что контакт с Думенко наладил, и предложил Белобородову убрать из корпуса некоторых негодных политработников. В последние дни января и начале февраля корпус Думенко вел на Маныче тяжелейшие бои с донской конницей. Тогда-то и случилась трагедия, так и остающаяся до сих пор тайной: Микеладзе был убит предательской рукой...
Арест Думенко проводил Белобородов. За это он был награжден орденом Красного Знамени. В представлении говорилось: «Ввиду того, что имя Думенко было слишком известно Республике, тов. Троцкий не решился на арест Думенко, награжденного орденом Красного Знамени. Это было еще до убийства Микеладзе. Убийство тов. Микеладзе не оставляет тени сомнения в контрреволюционной организации в штабе корпуса. Тогда тов. Белобородов по поручению тов. Троцкого едет в середине февраля в конкорпус, где и производит арест всего штаба во главе с Думенко».
За Думенко вступился Орджоникидзе. Егоров и Сталин, командующий и член РВС Юго-Западного фронта, хорошо знавшие Думенко по Царицыну, попытались взять его на поруки. Польские армии угрожали Советской Украине. Егоров увещевал главкома С.С.Каменева: «Без сильной конницы рассчитывать на успех... затруднительно, даже невозможно, а Думенко является большим организатором кавчастей». Сталин выразился категоричнее: «Нам предстоит вздуть полячков, на какой предмет и надобен Думенко».
Председателем выездной сессии Реввоентрибунала Республики был назначен его зампред латыш А.Розенберг. Указания, как вести дело, он получил лично от Троцкого.
Улик против Думенко следствие не нашло, убийца Микеладзе установлен не был. Розенберг распорядился: «Не отвлекаться слишком подробным выяснением всех деталей обстоятельств преступления. Если существенные черты выяснены - закончить следствие, ибо дело имеет высокообщественное значение…» И следователи уже не стремились к выяснению истины, требуя направить в Ростов для допроса только тех лиц, которые могут «дать сведения о противосоветской деятельности Думенко и его штаба». Особо попросили Москву: «Предупредите печать, чтобы кто-нибудь не ляпнул бы чего-нибудь о подвигах Думенко, может получиться конфуз».
Суд проходил предвзято, без свидетелей. Подсудимые вину не признали. Все пункты обвинения защитники опровергли. Но приговор Троцким был предрешен.
К концу Гражданской войны Троцкий взял курс на ликвидацию военачальников, выдвинутых вооруженной крестьянской массой. Их добытая в боях слава, оплаченная кровью, подрывала его культ личности, насаждавшийся в Красной Армии Политуправлением РВСР. В Красной Армии он видел орудие борьбы за власть в партии и государстве. Выходцы из народа, подобные Думенко, мешали ему опереться на армию. Спустя много лет Троцкий, оправдывая свою позицию в «деле Думенко», прибег к циничной лжи: «кавалерист Думенко, командир корпуса под Царицыном и прямой начальник Буденного… был более даровит, чем Буденный, но кончил восстанием, перебил коммунистов в своем корпусе, попытался перейти на сторону Деникина, был захвачен и расстрелян».
В последнем слове Думенко сказал: «...Мне как старому революционеру, борющемуся за Советскую власть, было очень больно слышать обвинение в контрреволюции, было больно такое обвинение читать, когда сидел там за решетками, было больно мне смотреть из-за решеток, как мои кони моих всадников уносят на фронт. Я плакал, когда это видел, но я утешал себя, что пролетариат вернет мне честное имя, а армии - солдата». До последнего вздоха он верил в высшую меру справедливости.
За неправый суд над Думенко и его штабом Советская республика заплатила дорогую цену. И на два месяца не пережил конный корпус своего создателя, своего первого командира. 3 июля под Мелитополем он был наголову разбит пехотными частями армии Врангеля. Бежал панически, потеряв половину из четырех тысяч конников и славу. Это стало самым позорным поражением Красной Армии за всю Гражданскую. Следственная комиссия пришла к категоричному выводу: новый комкор Жлоба и новый штаб не справились с управлением корпусом...
А ведь обстановка на врангелевском фронте была крайне благоприятной для удара конной массой: оборона белых была растянута «в ниточку» по фронту Северной Таврии, многие кавалерийские полки не имели лошадей, путь в незащищенный Крым был открыт. Думенко в подобной ситуации всегда выходил победителем: стремительно продвигался к цели, уничтожая поодиночке сильные и разгоняя слабые части врага. Он наверняка сумел бы покончить с Врангелем уже в июле и не позволил бы провести эвакуацию Крыма. Не было бы ни Каховки, ни Перекопа, ни Галлиполи…
Номера журнала «Волга» с романом «Тучи идут на ветер» зачитывались до дыр, копировались на пишущих машинках. В 69-м журнал начал печатать продолжение — роман «Красный генерал», повествующий о беспощадной вооруженной борьбе между красными и белыми на юге России весной 1919 - зимой 1920 г., о тяжких испытаниях, выпавших на долю казачества и крестьянства Дона, об учиненной Троцким неправедной судебной расправе над комкором Думенко (1888-1920).
И тут нашлись люди, выступившие против правдивого освещения пути Думенко и его конницы: присные маршала Буденного. Они увидели в этом умаление славы «патрона», угрозу его месту «первого и единственного» в истории красной кавалерии. На свет вытащили всю клевету 20-го, развернули атаку и против реабилитации, и против писателя Карпенко, «пошедшего по ложному пути», «искажающего историческую правду». Подписи маршала под письмом, опубликованном в «Вопросах истории КПСС» в феврале 70-го, оказалось достаточно, чтобы была приостановлена публикация второй книги.
Многие восприняли публикацию письма Буденного как выражение официального «мнения», заговорили о пересмотре решения о реабилитации. Владимир Карпенко, живший тогда в Ульяновске, попал под гнетущий пресс местного партруководства. С партийной трибуны, перед «активом» его стали предавать анафеме, пригрозили «партийной ответственностью». Писатель обратился за помощью к Л.И.Брежневу, его поддержали историки В.Поликарпов и В.Душенькин, известный военный юрист Б.Беспалов. Разобравшись, ЦК поставил все на свои места: реабилитация Думенко пересмотру не подлежит, личная точка зрения кого бы то ни было повлиять на это не может.
И в 75-м после многократного рецензирования историками и переработок публикация «Красного генерала» была завершена. Так увидела свет вся дилогия «Комкор Думенко». Книги ее выходили восемь раз, общий тираж достиг трех четвертей миллиона.
Сейчас издательство «Вече» планирует переиздать дилогию о Борисе Думенко. Дополняя по рукописи автора, очищая от искажений, навязанных рецензентами и цензурой в 70-е, романы готовит к изданию сын автора — историк и писатель Сергей Карпенко.
…Только что вернулся с родины великого сына России М.А.Шолохова. Ездил в станицу Еланскую, некогда райский уголок на Верхнем Дону, где так любил бывать писатель-нобелевец. Старинная казачья станица, за светлую жизнь которой сражались Григорий Мелехов из «Тихого Дона» и Борис Думенко из донских степей, почти погребена под песками. Забитые ставни куреней, покосившееся здание школы, где когда-то была десятилетка, подгнившие заборы некогда процветающего лесничества, не видать людей, не слышно детских голосов и задорных казачьих песен. В запустении полуразрушенная церковь, в зарослях сорняков памятник воинам, павшим в годы Великой Отечественной войны… И вдруг перед взором открывается панорама огромной помещичьей усадьбы в несколько гектаров цветущих садов. За высокий забор попадаем с трудом. На подворье - метра в четыре высотой памятник фашистскому прихвостню, предателю России П.Краснову и его сподвижникам («Советская Россия» об этом подробно писала в статье «Фюрер Казакии»).
…Пожилой казак из местной интеллигенции зло сплюнул под высокий забор поместья (по злой иронии судьбы хозяин забора и подворья носит фамилию Мелехов):
- Видите, демократы нынче сильнее самого Бога. Господь не может изменить прошлое, а они могут… На свой лад историю Гражданской перекраивают… С необузданным потоком лжи и подтасовкой фактов.
…А мне вспомнился другой памятник: Б.М.Думенко в донской степи, где красный генерал сражался за счастье народное. Скромный и всем открытый. У его подножия - степные цветы. А в сердцах людских - светлая память о земляке-воине и прекрасном человеке. Память народа не перепишешь.

Георгий ГУБАНОВ, член-корреспондент Петровской академии наук и искусств. Ростов-на-Дону.

Мокей Анисимович Думенко [Думенко ] Вики-страница wikipedia:ru:Думенко,_Борис_Мокеевич

События

26 июль 1905 рождение ребёнка: Казачий Хомутец , Область Войска Донского , Российская империя , Мария Борисовна Думенко [Думенки ] р. 26 июль 1905

Заметки

Небольшое пояснение из воспоминаний моей прабабушки которая была его сестрой родной. Борис Макеевич Думенко,родился 18 января 1888г.. в селе Князьки Ромодановского уезда Полтавской губернии.о чем кстати есть у меня выписка пока можно было по Украине работать..Крещен он был 18.08. 1888г.,по другим данным в 1889г. в хуторской церквушке х. Казачий Хомутец..Начал действительную службу в 1908г.,В 1911-1912гг., служил в г. Одесса.где закончил унтер-офицерскую команду.,в 1912-1914гг. в составе 9-й конной артиллерийской батареи,Об прохождении службы именно в этом подразделении есть краткая Арх. справка из РГВИА архива. Есть у меня его Георгиевский крест 3-й степени,Опись фондов РГВИА ГК 3-й степени награжден вахмистр Борис Макеев Думенко. Вручал ГК сам граф Келлер.

"Благодарю, у меня моя прабабушка по отцу жила в станице Егорлыкская. Только где то в начале 1950-х годов и после реабилитации Бориса Макеевича призналась что она его родная сестра. Много рассказывала моему отцу о том, как был организован первый краснопартизанский отряд, покрали лошадей,оружие, белогвардейцы были пьяные. Да и у него в отряде она была много рассказывала про иуду Буденного. Да же не замом он был а на первых порах и денщиком у Думенко был.Осталось только одно фото его и то плохо сохранилось. У родственницы другой фотографию забрали в музей Ростова На Дону ей же сделали переснимок фото. И еще из воспомининай Думенко был иногородним хохлом, не любил казачат дрался с ними часто сам приходил избитый. В период же Первой Мировой войны 1914-1918. Он был награжден 4 Георгиевскими крестами и 4 Георгиевскими медалями "За Храбростъ" и медалями "За Усердие" и За спасение в бою жизни офицера награжден медалью "За Спасение Погибавшихъ". Да много в 1920-1950-х гг. Было про него написано клеветнического и позорного для нашей историографии. Вечная Память и Слава! Кстати Борис Макеевич ведь был коммунистом а крестик на груди носил."

Прежде чем продолжить описание 1-го конного корпуса, мне хочется сделать отступление и рассказать сначала о легендарном донском казаке из Сальщины - Борисе Мокеевиче ДУМЕНКО, первом организаторе и основателе 1-го конного корпуса, о котором в дни нашего прибытия в корпус бойцы разговаривали шепотом, рассказывая о его доблестях с гордостью и с оглядкой в сторону штаба.

Бори́с Моке́евич Думе́нко (1888 - 11 мая 1920) - военный деятель Советской России, участник Гражданской войны.

Из семьи иногороднего крестьянина-украинца Донской области. С детства ухаживал за лошадьми, позднее работал табунщиком. Участник Первой мировой войны, служил в артиллерийских частях, с 1917 в звании вахмистра.

Вернувшись с фронта, сформировал в начале 1918 год один из первых крестьянских конных отрядов, вступивших в борьбу против казаков за землю и установление на Дону советской власти. С апреля командовал батальоном Сводного крестьянского социалистического полка, с июля - первым кавалерийским крестьянским социалистическим полком. Хорошее знание конного дела, организаторские способности, личное мужество, отменная рубка с обеих рук и многочисленные победы быстро принесли Думенко популярность среди крестьянского населения Дона. Это позволило ему объединить мелкие конные отряды (командир одного из таких отрядов - С. М. Буденный - стал его помощником). Мстя Думенко, белоказаки убили его жену, после чего он прибавил к названию своего полка слово «карательный».

Думенко приказали вывести из боя и послать в далекий тыл. Однажды глубокой ночью в 1-й конный корпус прискакали конники Буденного с приказом расстрелять Думенко и уничтожить его штаб. Хорошо, что в эту ночь Думенко не было в расположении войск корпуса, что и спасло его от самосуда. После этой неудачи злобные противники комкора - Ворошилов и Буденный - оклеветали Думенко, написав письмо в ревтрибунал. Суд над Думенко состоялся с городе Ростове-на-Дону в начале 1920 года. Храброму комкору предъявили обвинение в «неподчинении Советской власти». Здание ревтрибунала, где шло судилище, было плотно опоясано солдатами-чекистами, не пропускавшими туда сторонников невинного Думенко. Ревтрибунал приговорил героя-командира корпуса к расстрелу. Это убийство знаменитого организатора казацкой красной конницы было заранее спланировано членами военной оппозиции в лице И. Сталина, К. Ворошилова и С. Буденного.

Через неделю в адрес ВЧК Дзержинскому пришло письмо Деникина, в котором белый генерал благодарил большевиков за смерть Думенко, видного военного противника белогвардейской армии. Однако время лучший из судей. Оно восстало против зла и без вины расстрелянный герой и полководец конных войск Борис Мокеевич Думенко на XX съезде КПСС был посмертно реабилитирован.

Пришла весна 1918 г. Но не успели свободные пахари выйти в поле: по всему Дону заполыхали белогвардейские мятежи. Борис Думенко вместе с младшим братом Ларионом организует отряд для защиты Советской власти. Красные партизаны избрали его своим командиром. Сосед Думенко по хут. Казачий Хомутец и один из активных организаторов отряда И. И. Киричков вспоминает:

Мы, простые отрядные, шедшие тогда сознательно против эксплуататоров, еще не зная политической платформы коммунистов и лишь чутьем понимая кое-что, выбирали себе начальниками тех, кто сделал что-нибудь революции и кто имел военный опыт и подготовку. Больше всех мы знали Бориса Думенко по его личной храбрости, преданности делу, за которое он не щадил головы, бросаясь в атаку впереди всех. Его сверхчеловеческая храбрость придавала бойцам гигантскую силу. Я лично знал многих командиров, но такой силы влияния на массу, какой обладал Б. М. Думенко, не встречал.

Отряд быстро рос, отличался смелыми и дерзкими налетами на противника. Для внезапных и решительных действий отряда Думенко конфисковал табуны коннозаводчика Королькова, и весь отряд оказался на лошадях. Командир воспитывал у бойцов храбрость и смелость, решительность и инициативу в бою, умение в совершенстве владеть конем и шашкой, без промаха стрелять на скаку. Но для борьбы с белогвардейцами и интервентами нужны были регулярные, хорошо организованные, обученные части и соединения Красной Армии.

Выполняя предписания ВЦИК и GHK, в июне 1918 г. началась организация регулярных частей из партизанских отрядов в сальских степях. Партизанские отряды, объединенные в 1-ю Донскую сводную oстрелковую дивизию, в которой командиром 1-го Социалистического полка был Б. М. Думенко, 5 августа освободили из окружения белоказаков партизанский отряд Б. Мартыновки. Слава молодой красной конницы росла с каждым днем. За участие в разгроме первого окружения бело;казаками Царицына полк награждается в сентябре 1918 г. Почетным Красным знаменем и развертывается в 1-ю Донскую кавбригаду. Кавалерия Б. М. Думенко и другие отличившиеся в боях части получили приветствие В. И. Ленина (См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 50, с. 274).

В октябре 1918 г. противник вторично предпринимает отчаянные усилия, чтобы взять штурмом красный Царицын. На дальних подступах к городу героизм проявляют конпики Думенко, которые, взаимодействуя с пехотой, наголову разгромили гренадерскую дивизию генерала Виноградова. Комбриг получает награду Реввоенсовета Республики - именную серебряную шашку. Казаки из белогвардейской дивизии добровольно переходят на службу в красную конницу. Кавбригада Думенко преобразуется в 1-ю Сводную кавдивизию юга России, которая, будучи переформированной в январе 1919 г. в Особую кавдивизию Красной Армии, совершает беспримерный 400-верстный рейд по тылам противника, разбивает 23 вражеских полка и наносит сокрушительный удар по планам генерала Краснова. Третья попытка задушить красный Царицын провалилась. Б. М. Думенко за героические подвиги, храбрость награждается орденом Красного Знамени.

Он быстро растет как боевой командир, умеющий хорошо организовать и вести в бой крупные массы конницы, становится мастером кавалерийских рейдов по тылам врага. Талант его как организатора и военачальника ярко проявился и в умении подбирать и выдвигать из массы красноармейцев и младшего комсостава боевых командиров, горячо преданных Советской власти, способных вести за собой лихие эскадроны конников, показывать чудеса храбрости и отваги в бою. В железных рядах его отважной кавалерии росли и мужали командиры бригад, полков и эскадронов - Н. Алаухов, 3. Берестов, С. Буденный, К. Булаткин, К. Гончаров, О. Городовиков, И. Колесов, Ф. Литунов, М. Лысенко, Ф. Морозов, Д. Рябышев, П. Стрепухов, Ф. Текучев, герои - интернационалисты Олеко Дундич и Данило Сердич, которые впоследствии составили славную когорту командиров легендарных 1-й и 2-й Конных армий.

+ + +

Упокой, Боже, Бориса и учини его в раю, идеже лицы святых, Господи, и праведницы сияют яко светила; усопшия люди Твои упокой, презирая их вся согрешения

Я тут в очередной раз поругался со сталинистами, причем ход дискуссии был такой, что, мол, 1937 год был необходим, потому что никак иначе нельзя было совладать с "вредными троцкистами", а Троцкий доказал свою вредоносную сущность еще во время Гражданской войны, расстреливая красных командиров, например знаменитого Думенко...

Ну и пришлось мне снова терять время на копание в интернете. Нашел ссылку на воспоминания военного шифровальщика А.И.Боярчикова. К сожалению, полного текста книги в сети сейчас нет из-за проблем с авторскими правами. Но из поисковых буферов извлечь еще можно. Вот глава о смерти Думенко.

Смерть комкора Думенко - преступление Сталина, Ворошилова и Буденного

1-й конный корпус, в котором я продолжал свою военную службу, состоял из трех кавалерийских дивизий: 2-й, 16-й и 21-й. Все три кавдивизии были грозной боевой силой на поле боя. Они крепко закалились в боях против Деникина и Махно.

Лучшей в корпусе считалась 2-я кавдивизия имени Блинова, которой до ноября 1919 года командовал рядовой донской казак станицы Капинской Усть-Медведицкого округа Михаил Федосеевич Блинов. Дерзкие налеты блиновской дивизии против белой армии принесли ее командиру большую славу. Очевидцы рассказывали, что начдив Блинов одним ударом сабли в бою с белогвардейцами срубал голову врага вместе с плечом. В жестокой конной атаке в районе Батурлиновки начдив Блинов в ноябре 1919 года был смертельно ранен в живот. После его смерти 2-ю кавдивизию назвали его именем.

Прежде чем продолжить описание 1-го конного корпуса, мне хочется сделать отступление и рассказать сначала о легендарном донском казаке из Сальщины — Борисе Мокеевиче ДУМЕНКО, первом организаторе и основателе 1-го конного корпуса, о котором в дни нашего прибытия в корпус бойцы разговаривали шепотом, рассказывая о его доблестях с гордостью и с оглядкой в сторону штаба.

Шел 1918 год. По всей Советской стране были расклеены плакаты с изображением российского рабочего, скачущего верхом на коне с обнаженной саблей в руке и с красной звездой на шапке. Под плакатом было крупным шрифтом выведено: «ПРОЛЕТАРИЙ — НА КОНЯ!». Эти плакаты появились в городах и селах нашей страны после известного обращения к партии, рабочему классу и беднейшему крестьянству, батракам России, Украины, Белоруссии народного комиссара по военным делам Троцкого, призвавшего советский народ создавать свою красную конницу для борьбы с внутренней и внешней контрреволюцией. Этот знаменитый лозунг Троцкого, поддержанный Лениным и партией, нашел свой могучий отклик в сердцах пролетариев России. Лозунг «Пролетарии — на коня!» имел огромное значение в создании первых конных подразделений для только что созданной Красной Армии. Как показал опыт Гражданской войны, кавалерия сыграла решающую роль в боях с противниками революции. Ее подвижность во время боя, способность наносить удары не только саблей или пикой, но и напором лошади, создававшей внезапные, совершенно неожиданные тяжелые ситуации для противника с тыла, с применением огнестрельного оружия (винтовки, карабина), приводили противника в состояние полного морального расстройства.

Малоземельное, иногороднее и деклассированное казачество приняло призыв Троцкого к пролетариям и на свой адрес, считая и себя членами пролетарской семьи.

Вскоре только что вернувшийся с фронта Первой мировой войны донской казак Борис Мокеевич Думенко начал по станицам Донской области формировать для защиты Советской власти первые конные отряды из числа казацкой голытьбы. К нему потянулись со всего Дона тысячи людей пролетарского казачества со своим вооружением и конями. Имя Думенко стало знаменем на Дону среди обездоленного казачества, и его популярность позволила ему использовать свои организаторские способности в деле сколачивания сильных отрядов в кавди-визионы и кавалерийские полки. А когда численность их достигла достаточных размеров для организации более крупных военных соединений, Думенко создал из них три кавалерийские бригады.

Думенко был честнейшим человеком, преданным Советской власти, искренне разделявшим ее программу и поддерживавшим все мероприятия. Он убежденно примкнул к пролетарской власти, любил казачью бедноту и готовился защищать ее от казацкого кулачества, поднимавшегося с оружием в руках против Советской власти.

Над страной нависла опасность Гражданской войны. Революция и контрреволюция готовились к смертельной схватке и собирали свои силы.

Генералы Корнилов, Краснов, Деникин на Дону и Кубани собирали тайно и открыто белогвардейское охвостье, бежавших из Центральной России царских офицеров и вкупе с монархически настроенными богатыми казаками создавали на Дону плацдарм русской контрреволюции.

Думенко создавал свои отряды вместе с Буденным.

Их совместная согласованная борьба с казацкой контрреволюцией, безусловно, предотвратила бы то трагическое кровопролитие, которое постигло донское казачество из-за совершенно неоправданных расхождений, начавшихся между этими двумя знаменитыми полководцами в начальный период Гражданской войны.

Но степень осознания всей опасности раскола красного казачества в те годы до горячих голов этих командиров не дошла до такого уровня, чтобы можно было обеспечить единство их действий.

Элементы своеволия и партизанщины, характерные для первого периода создания красноармейских регулярных и дисциплинированных частей, были свойственны и 1-й советской дивизии Щорса (Батько Боженко и др.), но ярче всего они отразились среди казачьих командиров, каждый из которых хотел главенствовать в боях, самовольничая и не подчиняясь единому командованию.

Думенко и Буденный скоро поняли, что вместе не смогут ужиться. Они не сошлись, как говорят, характером. Быстро поссорились и разошлись. Буденный взял себе один конный отряд и ушел с ним за пределы Дона. Среди нас, рядовых красноармейцев, в то время это событие преломилось в довольно туманном свете, и судить о нем могли только те люди, которые стояли во главе движения и у которых кругозор был гораздо шире, чем у нас, рядовых, еще очень молодых, зеленых бойцов.

Эта их ссора сыграла роковую роль во всей последующей судьбе 1-го конного корпуса и 2-й Конной армии, закончившись трагически для всех трех знаменитых командиров.

После разрыва с Буденным Думенко усиленно начал готовить свои кавалерийские части к походу за пределы Дона и Кубани в сторону Красной Армии. Но в это время контрреволюция Дона, воспользовавшись ослаблением, наступившим в результате раскола красного казачества, захватила власть в свои руки и отрезала Дон и Кубань от Советской России.

Конница Думенко оказалась запертой во вражеском тылу. На тайном совещании всех командиров конных частей было решено прорываться с боями в сторону Красной Армии.

В назначенный день и час Думенко со своим штабом поднимает в некоторых крупных станицах и населенных пунктах вооруженные восстания и захватывает в свои руки власть. Пополнив со складов белой армии свои части оружием, продовольствием, обмундированием и другим снаряжением, захватив у кулацкого казачества конское поголовье и у белых тачанки с фуражом, Думенко двинулся в тяжелый полуторамесячный путь на выход из белогвардейского вражеского окружения.

Преодолевая лишения и преграды, с боями пробиваясь по невероятно тяжелым местам голой степи, Думенко вывел свои конные части вместе с примкнувшим к нему революционно-настроенным гражданским населением, уходившим от репрессий со стороны белых, на соединение с частями Красной Армии.

Об этом героическом рейде конницы Думенко писали в то время все газеты Советской страны. Имя Думенко было у всех на устах. Кожух у Серафимовича как будто списан с Думенко...

От имени Советского правительства на имя Думенко прислал телеграмму нарком по военным и морским делам Троцкий, который поздравил всех бойцов и командиров конных частей с благополучным выходом из вражеского окружения.

В этой же телеграмме наркома сообщалось, что приказом по войскам Красной Армии вышедшие из окружения конные части Думенко объединялись в одну Особую сводную кавдивизию, которая включалась в состав действующей Красной Армии, а Думенко Борис Мокеевич назначался командиром этой Особой сводной кавдивизии.

К радости по случаю выхода из окружения присоединилась печаль: Думенко сообщили, что белое казачество расстреляло на Дону его жену и дочь, а также сожгло его дом в станице. Белые мстили храброму Думенко за его уход в Красную Армию.

Все крупные сражения против белых армий Деникина -под Царицыном, Курском, Орлом и другие — сводная кавдивизия Думенко провела блестяще. Потом в сентябре 1919 года Думенко формирует 1-й конный корпус. В состав корпуса вошли: сводная кавдивизия Думенко, стальная дивизия Жлобы и кавалерийские части нескольких стрелковых дивизий.

В первых же боях 1-й конный корпус Думенко покрыл себя неувядаемой славой. В приказах по войскам 9-й армии и в телеграмме на имя Ленина командарм Степин сообщал следующее: «Думенко — лихой боец и любимый командир. Своими победами не раз украшал страницы боевых действий на фронте нашей армии... В боях у ст. Алексеевская 2 ноября 1919 года одержана блестящая победа доблестными частями конного корпуса Думенко, взяты богатые трофеи: 1000 пленных, 50 пулеметов, 2 орудия, 500 подвод разного груза... У ст. Лихая 1 января 1920 года решающую роль в разгроме войск Деникина сыграл корпус Думенко. Его конница разбила врага наголову, взяв в плен 4500 человек, и был изрублен штаб 5-й дивизии противника... 7 января корпус Думенко нанес удар по 9 конным деникинским полкам и ворвался в Новочеркасск, захватив 5 танков, более 100 орудий и большое количество других трофеев...» «Противник в панике бежал на Ростов — Маныческая — Богаевская, оставив много человек убитыми. За 7 января во время боя противнику нанесен сокрушительный удар», — доносил командованию комкор Думенко.

После разгрома Деникина 1-й конный корпус Думенко был отведен на отдых и пополнение, где и начались неприятности для храброго и честного Думенко.

Из политотдела 13-й армии в 1-й конный корпус стали часто засылать все новых и новых комиссаров, из которых некоторые распространяли про Думенко нелепые слухи, подрывая его авторитет у красноармейцев, озлобляя Думенко против клеветников.

Сначала Думенко терпел таких «комиссаров», затем он созывал общее собрание бойцов эскадрона или полка и по их решению выгонял тех вон из состава корпуса. Но паломничество новых «комиссаров» все время продолжалось. Паутина лжи и клеветы против командира корпуса плелась открыто. Стало похоже, что кампанией по дискредитации Думенко руководит кто-то сверху. Это огорчало и оскорбляло командира корпуса, порой выводило его из равновесия.

Однажды после очередной перебранки «комиссара» с комкором кто-то ночью подкрался к комиссару и задушил его прямо в постели. Было подозрение, что убийца пришел в корпус со стороны. Что касается самого Думенко, то он, конечно, лично не имел никакого отношения к убийству комиссара. Возможно, что это мог сделать и какой-нибудь приближенный к командиру работник штаба в отместку за травлю любимого командира, а скорее всего это мог сделать провокатор, подосланный с целью создать против Думенко «политическое дело».

Вслед за убийством комиссара провокаторы и недруги Думенко пустили клеветнические слухи о том, что Думенко травил коммунистов, расстреливал комиссаров (точно такая же клевета, как известно из исторических документов, распространялась Сталиным и обласканными им на Царицынском фронте Ворошиловым и Буденным против Л.Д.Троцкого). Несправедливость этих провокационных слухов подтверждается хотя бы тем, что в 1-м конном корпусе было много коммунистов. Все начальники штаба корпуса, дивизий, комбриги были коммунистами, и никогда никто из них не имел с комкором вражды или трений. В эскадронах, дивизионах, кав-полках были свои партийные ячейки, которые никогда не ощущали отрицательного отношения к себе со стороны Думенко.

В кругу близких друзей и соратников по Гражданской войне комкор Думенко стал задумываться над вопросами: откуда на него подул ледяной ветер, с каких это пор и по какой причине? И с логической последовательностью он вспомнил свои расхождения и разрыв с Буденным, которого Сталин обласкал после Царицына. После создания из кавалерийского отряда Буденного 1-й Конной армии отношения 1-го конного корпуса с 1-й Конной армией сделались нетерпимыми, появились интриги, ненависть, соперничество, вражда. И все это направлялось рукой высокопоставленного интригана, который придумывал инсинуации, кляузы против председателя Высшего Военного Совета Советской республики Троцкого, поставленного на этот пост революцией, Лениным и партией. Интриган относился нетерпимо также и к тем военным деятелям Красной Армии, которые поддерживали Троцкого, и жестоко мстил им за это.

Думенко приказали вывести из боя и послать в далекий тыл. Однажды глубокой ночью в 1-й конный корпус прискакали конники Буденного с приказом расстрелять Думенко и уничтожить его штаб. Хорошо, что в эту ночь Думенко не было в расположении войск корпуса, что и спасло его от самосуда. После этой неудачи злобные противники комкора — Ворошилов и Буденный — оклеветали Думенко, написав письмо в ревтрибунал. Суд над Думенко состоялся с городе Ростове-на-Дону в начале 1920 года. Храброму комкору предъявили обвинение в «неподчинении Советской власти». Здание ревтрибунала, где шло судилище, было плотно опоясано солдатами-чекистами, не пропускавшими туда сторонников невинного Думенко. Ревтрибунал приговорил героя-командира корпуса к расстрелу. Это убийство знаменитого организатора казацкой красной конницы было заранее спланировано членами военной оппозиции в лице И.Сталина, К.Ворошилова и С.Буденного.

Борис Мокеевич Думенко (1888 - 11 мая 1920) - командир конного корпуса Красной армии во время Гражданской войны, организатор кавалерийских частей.

Биография

Из семьи иногороднего крестьянина-малоросса Донской области. С детства ухаживал за лошадьми, позднее работал табунщиком. Участник Первой мировой войны, служил в артиллерийских частях, с 1917 года в чине вахмистра.

Вернувшись с фронта, сформировал в начале 1918 года один из первых крестьянских конных отрядов, вступивших в борьбу против казаков за землю и установление на Дону советской власти. С апреля командовал батальоном Сводного крестьянского социалистического полка, с июля - первым кавалерийским крестьянским социалистическим полком. Хорошее знание конного дела, организаторские способности, личное мужество, отменная рубка с обеих рук и многочисленные победы быстро принесли Думенко популярность среди крестьянского населения Дона. Это позволило ему объединить мелкие конные отряды (командир одного из таких отрядов - С. М. Будённый - стал его помощником). Мстя Думенко, казаки убили его жену, после чего он прибавил к названию своего полка слово «карательный».

В беспрестанных боях с частями Донской армии во второй половине 1918 года Думенко активно пополнял и развёртывал свои части, вошедшие в состав Южного фронта регулярной Красной армии. В сентябре он был назначен командиром сформированной им 1-й Донской кавалерийской бригады, в декабре - начальником 1-й Сводной кавалерийской дивизии 10-й армии. 2 марта 1919 года стал одним из первых кавалеров ордена Красного Знамени, получив знак № 5. По другим данным пятым орденом награждён Ю. В. Саблин.

В январе 1919 года был назначен начальником формируемой им 4-й Петроградской кавалерийской дивизии, в апреле - помощником начальника штаба 10-й армии по кавалерии, в мае командовал «левой группой войск» 10-й армии. 25 мая 1919 года в крупном конном сражении на реке Сал был тяжело ранен (пуля пробила лёгкое) и эвакуирован в Саратов, где ему профессором С. И. Спасокукоцким было сделано несколько операций. В командование дивизией, развёрнутой вскоре в Конный корпус, вступил Будённый.

В июле после выписки Думенко поспешил вернуться в строй, несмотря на заключение Спасокукоцкого, что для восстановления «полной трудоспособности» требуется «не менее двух лет». К концу лета 1919 года вся Донская область оказалась под властью белых, 10-я армия оставила Царицын. 14 сентября Думенко был назначен командиром вновь сформированного Конно-сводного корпуса (в составе 1-й партизанской, 2-й Горской и 3-й Донской кавалерийских бригад), в который были сведены различные части войсковой конницы.

В сентябре-декабре 1919 года в составе Юго-Восточного (Кавказского) фронта этот корпус одержал несколько побед над конными корпусами Донской и Кавказской армий ВСЮР, захватив тысячи пленных и массу трофеев (сотни орудий и пулемётов, десятки бронеавтомобилей и танков) и сыграв решающую роль в занятии Донской области. Форсировав в середине декабря Дон, Конно-сводный корпус 7 января 1920 года взял столицу Всевеликого Войска Донского Новочеркасск. Впоследствии эти войска вошли в состав 2-й Конной армии.

По оценке генерала А. К. Кельчевского, начальника штаба Донской армии, части Думенко были «настоящей русской армией», а их командир - «народный самородок» - внёс много нового в тактику конного боя.

Самоотверженно борясь за Советскую власть и лично сформировав из иногородних крестьян и бедных казаков не одну конную часть, Думенко негативно оценивал политику Л. Д. Троцкого и всего военного ведомства по насаждению в Красной армии жёсткого контроля комиссаров над командирами, считая, что контролировать следует только бывших офицеров. Сам он неоднократно публично критиковал тех комиссаров, которые, по его выражению, «только сидят в тылу и пишут приказы», и требовал от них быть на позиции.

Смерть

Несмотря на то что в январе 1920 года Думенко вступил в партию большевиков, политотдел корпуса и вышестоящие политорганы обвиняли его в том, что он поощряет антибольшевистские и антисемитские настроения среди рядовых кавалеристов, препятствует работе военных комиссаров, недостаточно борется с грабежами, пьянством красноармейцев. В целях разрешения назревающего серьёзного конфликта между Думенко и политорганами в декабре 1919 года в Конно-сводный корпус был прислан новый военком В. Н. Микеладзе, который при невыясненных обстоятельствах был убит в феврале 1920 года. Личность убийцы следствием не была установлена. Несмотря на это, Думенко был арестован вместе с шестью ближайшими помощниками по обвинению в убийстве военкома и подготовке мятежа (основными источниками клеветы были командир одной из бригад Д. П. Жлоба и военкомбриг Г. Пескарев, а также комиссар Кравцов).

Подоплёка конфликта - противостояние Троцкого и Сталина. Думенко был выдвиженцем Сталина, замом его был Будённый. При создании второго конного корпуса Будённый стал командиром первого и на базе корпуса впоследствии развернул 1-ю Конную армию. А 2-й корпус Думенко был передан на Кавказский фронт, которым командовал выдвиженец Троцкого - Тухачевский.

По другому мнению, устранение Думенко - результат деятельности группы военной оппозиции в лице И. Сталина, К. Ворошилова и С. Буденного.

В 1920 году газеты сообщили:

Комкор Думенко, начальник штаба Абрамов, начальник разведки Колпаков, начальник оперативного отдела Блехерт, комендант штаба Носов, начальник снабжения 2-й бригады конкорпуса Кравченко вели систематическую юдофобскую и антисоветскую политику, ругая центральную Советскую власть и обзывая в форме оскорбительного ругательства ответственных руководителей Красной армии жидами, не признавали политических комиссаров, всячески тормозя политическую работу в корпусе… Лишить полученных от Советской власти наград, в том числе ордена Красного Знамени, почётного звания Красных командиров и применить к ним высшую меру наказания - расстрелять… Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Председатель А. Розенберг, члены А. Зорин, А. Чуватин.